Власти Чечни составили дресс-код для туристов
Чеченское министерство по туризму выпустило памятку, в которой указало, как нужно одеваться, приезжая в республику, а также регламентировало общение с местными женщинами и курение.
Что было потом: Памятка с дресс-кодом для гостей Чечни вызвала одобрение в соцсети
Как писал «Кавказский узел», Рамзан Кадыров занимается формированием «кодекса поведения чеченца». В 2019 году он на совещании с министрами заявил, что не позволит жить в Чечне нарушителям местных обычаев. Критика главой республики видео со свадеб, где он усмотрел нарушение местных свадебных обычаев, привела к целой серии публичных извинений. Также Кадыров опубликовал видеообращение, потребовав от сельчан соблюдать траур по умершим соседям.
Активно проводится в республике и антиалкогольная кампания. В ноябре 2016 года власти объявили, что большинство магазинов, где продавался алкоголь, добровольно прекратили работу. При этом предпринимателям была обещана помощь в перепрофилировании бизнеса. Местные жители указывают, что ограничения на продажу спиртного в Чечне вынудили некоторых предпринимателей закрыть бизнес в республике, но не помешали нелегальной торговле алкоголем.
Осенью-зимой 2019 года силовики в разных районах Чечни проводили «воспитательные беседы» с задержанными за употребление алкоголя и психотропных веществ. В Гудермесском РОВД такую беседу с задержанными провел глава МВД Чечни Руслан Алханов.
По данным РИА «Рейтинг», по итогам 2018 года Чечня наряду с Ингушетией, Дагестаном, Кабардино-Балкарией и Северной Осетией стала регионом, где меньше всего в России распространены табакокурение и употребление алкоголя. Чеченская Республика набрала 99,4 балла из ста возможных, заняв первое место.
Автор: Кавказский Узел
Покрыть голову, но не лицо: женский дресс-код в Чечне
Уже 14 лет в Чечне не могут определиться с предписаниями к женскому облику. Под соусом «Женщина должна знать свое место» одни указания о внешнем виде сменяют другие, но неизменным остается жесткое принуждение выполнять их. «Кавказский узел» проанализировал, как меняются взгляды Кадырова и его команды на дресс-код чеченской женщины.
По 1000 долларов за хиджаб
В начале 2006 года чеченские студентки, которые носили хиджаб, получили за это в подарок по 1000 долларов от Рамзана Кадырова, который исполнял тогда обязанности премьер-министра республики. А через год, уже как глава Чечни, Кадыров издал распоряжение об обязательном ношении на работе головных уборов – платков. «Необходимо, чтобы их [женщин] одежда соответствовала чеченским традициям», – говорил он 11 сентября 2007 года на совещании с участием глав администраций, руководителей министерств и ведомств, а также силовых структур. Тогда еще он утверждал, что выбор одежды в нерабочее время – «частное дело».
Принуждение к платку
31 марта 2008 года глава Чечни в резкой форме раскритиковал Наталью Эстемирову за высказанную ею 30 марта в передаче «Исламская эволюция» по федеральному телеканалу РЕН-ТВ критику по поводу обязательного ношения в Чечне женщинами головного платка.
Пейнтбольные расправы
Летом и ранней осенью 2010 года по Грозному прокатилась волна физического и психологического насилия за появление на улице с непокрытой головой или в «нескромной» одежде. В том числе женщин обстреливали из пейнтбольных ружей.
«Меня что-то в грудь ударило и как бы отбросило к стене [здания]. Боль такая острая ужасно, будто грудь раскаленной иглой проткнули, но сознание я не потеряла. И вдруг вижу – какое-то зеленое пятно странное на стене и у меня по блузке тоже расползается. Тогда только поняла, что это краска. У подруги моей всю юбку заляпало. Ей по ногам попало, и она упала на тротуар. Я все еще пыталась в себя прийти, и тут в окне [машины] мужское лицо показалось. Хохочет во весь рот. Потом высунулся, на нас стал показывать. Он в черном был, как «кадыровские» ходят. И остальные в машине – они тоже высунулись поиздеваться – тоже в этой форме были», – рассказывала одна из пострадавших от такого пейнтбольного обстрела.
Противники кадыровских правил настаивали и настаивают на праве женщины самой выбирать образ жизни и одежду. Но маятник принуждений качнулся в противоположную сторону, и теперь женщин заставляют снять никабы. Никаб – это мусульманский женский головной убор, закрывающий лицо, с узкой прорезью для глаз. Как правило, изготавливается из ткани чёрного цвета.
«Никаб – традиционное одеяние арабских женщин», идущее «вразрез с традициями нашего народа и традиционным исламом», утверждает муфтий Чечни Салах Межиев. «У нас есть свои традиции. Зачем нам чужие? У нас и так носят хиджабы», – добавляет начальник грозненского отдела полиции Аслан Ирасханов.
Уже в 2016 году, когда женщин в Чечне переодевали из платков и косынок в хиджабы, местные жительницы жаловались на запутавшую их череду противоречивых требований. «С этими хиджабами происходит непонятно что. То нас заставляют их носить, то придираются к тем, кто их носит, то отменяют, теперь вот решили снова ввести. Хиджаб не является частью нашего национального костюма – наши девушки всегда носили большие головные платки, некоторые – просто косынки. Мою знакомую несколько лет назад задержали в Грозном силовики за то, что на ней был хиджаб, и она закрыла часть подбородка. Ее обозвали «ваххабиткой», «шайтаном» и едва не забрали куда-то», – описала тогда ситуацию девушка по имени Зарема.
Примечания
Автор: Кавказский Узел
Длинная юбка, кеды и платок. Что носят в Чечне
С тех пор как в Грозном в 2009 году открылся модный дом «Фирдаус», которым руководит дочь Рамзана Кадырова Айшат, в Чечне появляется все больше дизайнеров и местных брендов. Чеченцы называют происходящее модным бумом. Чеченские модельеры, дизайнеры, модели и организаторы праздников рассказали «Снобу» о том, во что и почему одеваются чеченцы и как мода связана с войной
Поделиться:
Мира Висханова, модель, директор модельного агентства в Грозном:
В Чечне каждый, кто сшил десять нарядов, считает себя дизайнером. Но здесь есть всего несколько дизайнеров, которые хорошо себя зарекомендовали, участвуют в показах, делают модные съемки. Модниц чеченская одежда интересует больше, чем наряды из-за границы, потому что наши дизайнеры знают, что нужно чеченским женщинам. Они рисуют эскизы не только для продажи в магазинах, но и по индивидуальным заказам, и если женщина не соответствует стандарту 90-60-90, она может обратиться к дизайнеру и заказать понравившуюся модель своего размера.
Это главный секрет популярности чеченских модельеров. Чеченские дизайнеры не шьют вещи партиями, как делают магазины, они чаще шьют индивидуально.
Сейчас мы используем все технические возможности XXI века для привлечения внимания, и главный инструмент, конечно же, «Инстаграм». Эту платформу эксплуатируют визажисты, модели, фотографы. И людям кажется, что если они попали в эту среду, то все — корона на голове. В их глазах это легкий и быстрый доступ к славе. Делать тебе ничего не надо, не надо пять-шесть лет учиться, ты просто закинула пару красивых фотографий в инстаграм, пару неудачных или извращенных фоток — и всё: лайки, накрутка, подписчики, всем интересно, что ты за личность. Но проблема в том, что такие звезды быстро зажигаются и так же быстро гаснут. Потому что любая профессия требует много времени и сил, если хочешь быть лучшим. Мода на лайки в инстаграме пройдет, в профессии останутся те, кто прошел огонь, воду и медные трубы.
Фото предоставлено пресс-службой Grozny Fashion Week
Для чеченских мужчин мода не так актуальна, как для женщин. Можно закрыть глаза на то, как девушки выставляют свои фотки и выпячивают губки, но в том, что касается мужского стиля, у нас строгий менталитет. Чеченский мужчина — это такой брутальный альфа-самец, который не может себе позволить всякие няшности. И если парень выставляет какую-нибудь нежную фотографию, другие альфа-самцы начинают его задевать, осуждать, атаковать. Его осуждают мужчины, его осуждают женщины, семья и все остальные. Иногда мне кажется, что если бы не строгие обычаи, парни реализовывали бы себя в творческих профессиях и делали бы это лучше, чем девушки. Но я понимаю, что, во-первых, нам не нужна конкуренция, а во-вторых, нам нужны мужики — мы же для них делаем себя красивыми. А какой смысл делать себя красивыми, если мальчики сами будут красивые?
Чеченские дизайнеры сейчас шьют не настолько закрытую одежду, как раньше. Их можно понять: они хотят расширяться. Они ведь могут постоянно работать только на одну аудиторию. Это неинтересно, смысла нет ограничивать себя, когда можно зарабатывать больше. Но при этом нельзя забывать о том, что у нас не носят открытое и короткое.
Если сравнивать моделей за пределами Чечни и наших, то в других странах и регионах это действительно профессия: девочки стараются, голодают, тренируются. Мы сейчас здесь только пытаемся дойти до профессионального уровня. Есть еще один нюанс, который нас отличает: в силу менталитета и каких-то обычаев рабочие и личные отношения у нас переплетаются. То есть у нас не возьмут модель на работу, если дизайнер с ней не дружит. У нас здесь может случиться так, что модели работают бесплатно, потому что дизайнер подобрала их из своего круга знакомых. Она не готова хорошо заплатить и нанять хороших моделей. Зачем, если можно сделать показ среднего качества, но бесплатно?
Нам есть куда стремиться и куда расти. Наше высокомерие и тщеславие не всегда позволяет нам произнести это вслух, но на самом деле это так.
Роза Махагова, модельер:
В чеченской семье, когда девушка выходит замуж, к ней приковано все внимание окружающих. Гости наблюдают, как она сервирует стол, соседи смотрят, во что она одета, всем интересно, какое у нее приданное и как оно было упаковано. Когда у нас не было стиральных машин, девушка стирала постельное белье вручную, и всем было интересно, как она его повесит: считалось, что это показывает, какая из девушки получится хозяйка. Для вайнахов всегда была важна эстетическая сторона всего, что они делают. А для эстета самое важное — это внешний вид. Поэтому сейчас, когда у нас есть возможность, мы окунулись в мир моды, дизайна, украшений. Есть известная поговорка — «по одежке встречают, провожают по уму», у нас же по одежке встречают, по уму разговаривают, а провожают тоже по одежке.
В чеченском языке есть понятие «йахь» — соревнование в благородстве друг с другом: нам очень важно выглядеть достойно и хорошо. И неважно, какой у человека доход, президент он или простой рабочий, — он обязан выглядеть достойно, красиво. Например, как бы голодна я ни была, я не могу сесть за стол, если на столе беспорядок. Для меня важно не просто поесть, а сделать это красиво.
В детстве я увлекалась языками и литературой. Но это были 90-е годы, сложное время, началась война, все дороги к заработку были закрыты. И мы с сестрой начали шить. Мне было 15 лет. Во время войны у нас не было света, газа и воды, но женщины все равно заказывали платья. Мы в экстренном порядке переделали все наши электрические машинки на ножные, брат соорудил на улице печку на дровах, на которой мы грели утюг с отрезанным шнуром. Люди уносили вещи с сильным запахом гари, но довольные: «Ничего страшного! Мы постираем!»
В конце концов я решила, что шитье — это профессия, которую я не выбирала, но которая выбрала меня. И сейчас у меня собственная линия одежды, свой бренд.
В Чечне большинство дизайнеров работает без профильного образования; в Грозном для них есть только один колледж, и чтобы получить образование в этой сфере, наши девушки уезжают в другие города и страны. А так как наш менталитет не позволяет им ехать одним, то приходится уезжать целыми семьями, и родителям нужно зарабатывать, чтобы дать достойное образование своим дочерям. Поэтому чаще всего наши дизайнеры — это люди, которые научились шить у старших: шили их мамы, бабушки, тети, они росли в этом, их рожали чуть ли не за швейными машинками.
Сейчас у нас мирно, но времени на развитие было очень мало: после каждой войны нам приходилось начинать с нуля, поэтому в дизайнерской сфере у нас нет единой базы. У российских дизайнеров были институты, и они как будто связаны одной паутиной: у всех просматривается какое-то общее направление, похожие идеи, принты, вышивки, а в Чечне у каждого свое видение. С одной стороны это хорошо, но приводит к тому, что мы совершаем много ошибок.
Фото предоставлено пресс-службой Grozny Fashion Week
Фигуры кавказских женщин резко отличаются от славянских и европейских стандартов. У европейских и славянских женщин фигура напоминает перевернутый треугольник, тогда как у кавказских женщин — обычный треугольник. Брюки на европейских женщинах смотрятся намного логичнее, потому что у них широкая талия, узкие бедра, ноги длиннее. У наших женщин талия уже — когда-то считалось, что талия должна умещаться в серебряный пояс, который передавался от бабушки к внучке. Даже сейчас, когда молодые чеченки предпочитают закрытую одежду, талия подчеркивается.
Мужчины в плане моды такие же капризные, как женщины, но я пока не видела мужских коллекций, кроме тех, что выдает Дом моды «Фирдаус». Для мужской моды требуется более серьезное оборудование — там не такие парогенераторы, которыми мы пользуемся, нужны большие профессиональные прессы, — хотя есть и свои, местные причины. Я как-то купила брату футболку по своему вкусу — яркую, с принтами. Брат посмотрел на подарок и сказал: «Роза, в следующий раз, пожалуйста, купи футболку без мультфильмов». Думаю, эта фраза применима ко всем мужчинам в Чечне: они не воспринимают внешний вид и яркость, как мы. Нам это в радость, а они более сдержанные, они главы семей, и у них другие ценности. Традиций и обычаев никто не отменял.
У нас сейчас долгий период мирной жизни, мы можем себе позволить заняться любимым делом. Если нас еще лет 10–15 оставят в таком же положении, то мы сможем дойти и до Нью-Йорка, и куда угодно. В принципе, мы уже дошли! Наши девочки для многих модных домов работают, от Грозного до Парижа. Был такой случай: девушка шла по нашему грозненскому рынку, зашла в бутик, который торговал дорогими платьями из Франции, увидела платье и сказала: «О, это платье я сшила!»
Темирбулат Хасанов, модель, актер, певец:
Я работаю в театре и выступаю на сцене, и мои первые фотосессии были сделаны в 2009 году для местного глянцевого журнала. Это была реклама магазина масс-маркета, и после этого другие магазины стали предлагать мне поработать моделью. Я сразу согласился, потому что у меня не было качественных фотографий, а для актера это очень важно, ведь я публичный человек. У людей всегда есть интерес к тому, во что одеваются артисты, а у меня с детства был интерес к сцене.
Не все чеченские парни согласны сниматься в качестве модели. Я знаю много чеченских ребят, которые считают, что фотографироваться — это не мужское дело. Есть и те, кто сначала осуждал мое решение работать моделью, но, увидев фотографии, поменяли мнение.
Имея страничку в «Инстаграм», можно продать абсолютно все в кратчайшие сроки. Одеваться у нас всегда любили, и теперь, когда нет войны, когда есть возможность заниматься любимым делом и, самое главное, возможность быстро продать свою продукцию, люди используют все возможности. Фотография, мода, дизайн — это направления, которые очень быстро развиваются в Чечне. У нас даже есть шутка: в чеченском инстаграме каждый второй — дизайнер, каждый первый — фотограф, работающий на дизайнера.
Фото предоставлено пресс-службой Grozny Fashion Week
Тот факт, что я чеченец, никак не влияет на карьеру модели. Я рекламирую одежду, которую привозят именно для моих соотечественников. Например, к нам не привозят шорты или слишком узкие брюки. Наши чеченские дизайнеры не предлагают ничего выходящего за рамки, а если бы такое предложение было, я бы не согласился участвовать, потому что для меня важно мнение окружающих. Однажды я был свидетелем того, как один из певцов чеченской эстрады вышел на сцену в костюме в блестках. Ничего особенного, но это смотрелось слишком нелепо на фоне строгости, которую соблюдают в одежде наши мужчины. В общем, парня все раскритиковали. Мы пока не готовы к такому.
Мужская мода в Чечне будет развиваться очень медленно. Мы живем, соблюдая традиции, которым много лет. Внешний вид мужчины напрямую связан с ними. В этом смысле нам повезло, потому что, на мой взгляд, тенденция мировой мужской моды — это возврат от коротких узких брюк к более классическому стилю. Я люблю классику, а если в моде будут только шорты, то с карьерой модели будет покончено.
Мадина Багатаева, ведущий и организатор праздничных мероприятий:
Главная тенденция в чеченской моде сейчас — это религия. Многие женщины надели хиджаб. Нельзя сказать, что абсолютное большинство девушек укрылись с головы до ног, но это все-таки главный тренд последних лет. Особенно это касается людей, которые имеют отношение к сцене — это связано еще и с требованиями, которые выдвигают организаторы публичных мероприятий. Если сравнить с тем, что происходило на чеченской сцене 10 лет назад, мы увидим огромную разницу. Сейчас все выглядит намного скромнее, красивее. Артисты, певцы, актеры — это люди, с которых прежде всего берут пример, и рынок реагирует на это. В чеченских магазинах одежды большинство нарядов — длинные яркие платья, расшитые головные уборы. Мы одеваемся так не потому, что у нас только хиджабы в магазинах продают. Наоборот, продавцы привозят то, что больше всего спрашивают. Всего несколько лет назад магазин исламской одежды в Грозном было очень сложно найти.
Я сама ношу хиджаб. Я человек жизнерадостный. Люблю красиво одеваться, менять наряды, ходить на концерты, встречаться с друзьями. Хиджаб не только не мешает мне оставаться в тренде, но даже помогает. Есть масса вариантов с модными принтами на платьях, с подбором цвета и фасона.
В последние годы исламская одежда стала популярной по той простой причине, что о религии можно говорить открыто. Моя мама рассказывала, что в советское время обсуждать религию было опасно. Мы и сами помним время, когда тема ислама была табуирована. Сейчас по местному телевидению, на радио много говорят о религии. Детей все больше воспитывают по канонам ислама. Информация стала доступной. Если есть сомнения в том, правильно ли ты одеваешься, можно просто зайти в муфтият и спросить у образованного в этой сфере человека. Во время проповеди в мечети об этом рассказывают мужчинам, мужчины рассказывают своим женам, сестрам, дочерям и так далее.
Фото предоставлено пресс-службой Grozny Fashion Week
При этом молодежь в Чечне такая же молодежь, как и во всем мире. У каждого свой вкус в одежде. Никакого стеснения мы не испытываем. Кто предпочитает классику, тот выбирает красивый хиджаб, в котором максимум два цвета. Кто любит более спортивный стиль одежды, тот сочетает длинные юбки с кедами или кроссовками. При этом платок не только не портит наряд, но и украшает его, если надеть соответствующим образом.
Если говорить о праздничной одежде, то, например, на свадьбах сейчас абсолютная мода на национальный стиль. В последнее время почти каждая невеста выбирает закрытое свадебное платье с национальным принтом и серебряным поясом. Спрос на традиционные наряды к праздникам так велик, что при чеченской филармонии открыли ателье для пошива спецзаказов. В одежде преобладает орнамент, вышивка, узоры в вайнахском стиле.
Вообще, религиозная тематика и желание вернуться к традициям очень заметны в том, как мы одеваемся, выглядим и ведем себя каждый день. Это видно даже по школьной форме. Например, девочки в подростковом возрасте уже не носят коротких юбок. Я помню свой выпускной вечер 10 лет назад: все девочки были в коротких юбках и с бантами. Сейчас вы этого не увидите. В выпускных классах нет девушек, которые не носят хотя бы маленькую косынку на голове. Это скромно и красиво, на мой взгляд.
«Женщина должна знать свое место». Доклад Human Rights Watch
Насаждение исламского дресс-кода для женщин в Чечне
Содержание
Карта Чеченской Республики
Краткое cодержание
День был летний, солнечный, и Луиза шла с подругой по главной магистрали Грозного – проспекту Путина. Девушки были в легких блузках с рукавом до локтя и юбках чуть ниже колена, волосы свободно падали на плечи. Вдруг рядом остановилась машина без номеров. Стекло опустилось, оттуда прямо на Луизу смотрело дуло.
Оцепеневшая от страха, Луиза видела только эту зловещую черную дыру. Когда раздались выстрелы – мелькнула мысль: «Все, конец». Сильным ударом в грудь ее отбросило к стене. Боль в груди обожгла, но потом стала стихать, и тут она заметила странные зеленые брызги на стене и большое зеленое пятно, расползающееся по блузке. Такая же клякса расплывалась и по юбке ее спутницы. Только тогда Луиза поняла, что это были не пули, а шарики с краской.
Неизвестные, которые были одеты в обычную для местных силовиков черную форму, обстреляли Луизу и ее подругу из пейнтбольного ружья за то, что те нарушили неписаный, но от того не менее обязательный исламский дресс-код – вышли на улицу одетыми чересчур «откровенно» и с непокрытой головой. Летом 2010 года жертвами таких обстрелов в Чечне стали десятки женщин.
К тому времени в республике уже несколько лет продолжалась полуофициальная (поскольку какие-либо правовые основания для нее отсутствуют) кампания по насаждению женской «нравственности». В рамках этой кампании для женщин, работающих в госсекторе, а также для школьниц и студенток было введено обязательное ношение головного платка. В течение 2009 – 2010 гг. это правило постепенно распространилось на любые общественные места, включая развлекательные центры, и наконец коснулось и улиц. То обстоятельство, что подобные требования целиком и полностью лежат вне правового поля, никак не сказывается на жесткости контроля за их соблюдением, тем более что эта политика публично поддерживается руководством республики.
Борьба за моральный облик женщин стала одним из политических приоритетов лично для Рамзана Кадырова с 2006 г. Он неоднократно, в том числе на местном телевидении, открыто заявлял о необходимости большей «скромности» со стороны женщин, которые, среди прочего, не должны выходить на улицу с непокрытой головой. Уже став президентом ЧР, Кадыров публично рассуждал о том, что женщины являются собственностью мужчин, которым они должны во всем подчиняться, и фактически оправдывал убийство ради сохранения чести рода. Ему вторили и другие представители республиканского руководства. Сами женщины (Хьюман Райтс Вотч (Human Rights Watch) было опрошено в Чечне несколько десятков человек) говорят, что находят сложившееся положение унизительным, но из страха за себя и своих близких не готовы открыто протестовать.
Хьюман Райтс Вотч уже неоднократно высказывала критику в адрес правительств Германии, Франции и Турции, которые ущемляют свободу религии, запрещая религиозную символику в школах и отказывая мусульманкам в праве носить хиджаб в школах и университетах. При этом из тех же соображений прав и свобод человека мы одновременно поддерживаем и право женщин не следовать в одежде требованиям религии или обычаев.
Как правило, должностные лица в Чечне оправдывают насаждение исламского дресс-кода для женщин ссылками на местные традиции. Однако данная практика противоречит российскому законодательству и приводит к дискриминации и злоупотреблениям. Хьюман Райтс Вотч далека от того, чтобы выносить суждения о шариатских нормах или национальных традициях в одежде. В то же время мы выступаем против любых законов или политических установок, ущемляющих основные права, в том числе против введения государством обязательных требований к одежде в общественных местах.
Насаждение исламского дресс-кода для женщин в Чечне нарушает их права на неприкосновенность частной жизни, на личную автономию, на свободу выражения убеждений и на свободу мысли, совести и религии. Такая политика и практика также составляют один из видов гендерной дискриминации, запрещенной юридически обязывающими для России международными договорами, в том числе Международным пактом о гражданских и политических правах, Конвенцией о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин и Европейской конвенцией о защите прав человека и основных свобод. В равной мере это противоречит и Конституции России, которая гарантирует свободу мысли, совести и религии и гендерное равенство.
В этом докладе рассказывается о насилии и угрозах, с помощью которых в Чечне насаждается исламский дресс-код для женщин, в том числе о нападениях и случаях давления и травли, которые имели место в республике в период эскалации борьбы за «моральный облик» в июне – сентябре 2010 г. Летом и ранней осенью прошлого года десятки женщин в центре Грозного подверглись нападениям мужчин, включая сотрудников местных силовых структур, за появление на улице с непокрытой головой или в «нескромной» одежде. После этого агрессивность «ревнителей нравственности», как представляется, несколько снизилась, однако вопрос о внешнем виде женщин с повестки дня не снят и по-прежнему находится в зоне внимания республиканского руководства, включая главу ЧР Рамзана Кадырова.
Если не считать поручения разобраться в ситуации со стороны Генеральной прокуратуры в адрес местных правоохранительных органов, которое пока не дало результатов, федеральный центр до сих пор не предпринял никаких мер по прекращению насаждения властями Чеченской Республики исламского дресс-кода для женщин. Из Москвы не прозвучало и публичных оценок заявлений республиканского руководства о подчиненной роли женщин и необходимости укрепления женской нравственности. Такая позиция равнозначна попустительству или молчаливому согласию в отношении незаконной гендерной практики, имеющей место в Чечне.
Федеральный центр должен положить конец насаждению в Чечне исламского дресс-кода и другим нарушениям прав женщин в республике. В частности, Москве следует публично осудить эту практику и потребовать привлечения к ответственности лиц, причастных к обстрелу женщин краской и другим инцидентам. Россия также должна оперативно обеспечить доступ в регион международным наблюдателям, в том числе спецдокладчикам ООН по проблеме насилия в отношении женщин и по свободе религии.
Международные партнеры России должны уделить пристальное внимание резкому ухудшению ситуации с правами женщин в Чечне и продвигать предложенные здесь рекомендации российскому правительству в рамках многостороннего и двустороннего диалога с Москвой. Необходимо настоятельно призвать российские власти решительно противодействовать насаждению исламского дресс-кода и другим нарушениям прав женщин в Чечне; обеспечить всем женщинам в республике возможность полной реализации прав на неприкосновенность частной жизни, на свободу религии и на свободу выражения убеждений, включая свободу выбора одежды; а также обеспечить возможность посещения региона международными наблюдателями.
Методология
Настоящий доклад основан на материалах интервью, проводившихся Хьюман Райтс Вотч в Грозном в сентябре 2010 г., и дополнительных исследований в октябре – декабре того же года. В Грозном нами было опрошено 35 жителей, преимущественно – женщин, которые оказались жертвами или очевидцами нападений и/или травли женщин в рамках насаждения в республике исламского дресс-кода. Мы также встречались в Грозном с шестью представителями местных НПО. Дополнительные интервью проводились в Москве или по телефону из Москвы. Собеседники для интервью отбирались либо случайно, либо через наши контакты в местных НПО. Все интервью проводились на русском языке сотрудником Хьюман Райтс Вотч, для которого этот язык является родным.
При подготовке доклада также использовались официальные источники и материалы СМИ. Заявления Рамзана Кадырова и других официальных лиц, сделанные на чеченском языке, переводились носителем этого языка.
Все, с кем мы беседовали при подготовке этого доклада, всерьез опасались последствий для себя и своих близких за предоставление информации Хьюман Райтс Вотч и просили не называть имен. Соответственно, в докладе используются псевдонимы, выбранные произвольно на специализированном сайте: http://www.n-a-m-e-s.info/dat_imya/chechenu.htm.
I. Общие сведения
Роль Рамзана Кадырова в сегодняшней Чечне
Борьба за моральный облик женщин в Чечне стала одним из самых заметных политических проектов Рамзана Кадырова после того, как он обеспечил себе уверенное главенство в республике.
В поисках авторитетной фигуры, на которую можно было бы опереться в Чечне, Кремль остановил свой выбор на отце нынешнего руководителя республики Ахмате Кадырове. В октябре 2003 г. бывший муфтий при поддержке федерального центра был избран президентом Чеченской Республики. 3 С точки зрения силовой составляющей, политика чеченизации предполагала передачу решения основных правоохранительных и контртеррористических задач республиканским структурам, заметную роль среди которых играла личная охрана Ахмата Кадырова – президентская служба безопасности, которую возглавил его сын Рамзан. Известная в обиходе как «кадыровцы» и с тех пор много раз переструктурированная, служба безопасности вскоре стала самой значимой силовой структурой в Чечне. 4
В мае 2004 г. Ахмат Кадыров погиб в результате теракта на грозненском стадионе «Динамо», и федеральному центру пришлось организовывать новые президентские выборы. Командовавший «кадыровцами» тогда еще 27-летний Рамзан унаследовал политическое влияние отца, но согласно Конституции ЧР до достижения 30-летнего возраста не мог баллотироваться в президенты. В этой ситуации Кремль обеспечил избрание промежуточной фигуры – Алу Алханова, а Рамзан Кадыров был назначен первым вице-премьером, курирующим силовой блок. 5
В 2008 г. Рамзан Кадыров прочно утвердился в качестве единственно реального центра силы в Чечне. 8 Правозащитным организациям и СМИ постоянно поступают правдоподобные сообщения о причастности местных силовиков, фактически полностью контролируемых Кадыровым, к похищениям и насильственным исчезновениям людей, пыткам, внесудебным казням и жестоким практикам коллективного наказания, как правило – в отношении предполагаемых боевиков, их родственников и лиц, подозреваемых в пособничестве вооруженному подполью. 9 Многие эксперты по Северному Кавказу, в том числе из международных организаций, характеризуют созданный Кадыровым в Чечне режим как «культ личности», указывая на то, что «приказы Рамзана» фактически стали единственным законом в республике. 10
Эволюция кампании по насаждению женской «нравственности»
Первый эпизод в духе полиции нравов относится еще к 2006 г., когда Кадыров был премьером ЧР. Тогда он заявил, что использование мобильных телефонов негативно сказываются на моральном облике женщин, поскольку якобы дает им возможность флиртовать с мужчинами, назначать свидания и т.д. После этого было зафиксировано несколько случаев, когда сотрудники местных правоохранительных органов отбирали у девушек мобильные телефоны. 12 Примерно в это же время Кадыров впервые публично заговорил о том, что чеченские женщины не должны ходить с непокрытой головой. 13
В декабре 2008 г., комментируя в интервью Би-Би-Си ноябрьские скандальные убийства семерых женщин, тела которых были найдены в Чечне на обочинах дорог, Кадыров вновь заговорил о традициях:
«У нас в Чечне, если женщина гуляет, если мужчина с ней гуляет, то их обоих убивают. По информации, которая есть на данный момент, убитых «курировала» женщина, хотела вывести из республики, делала им загранпаспорта, чтобы продать их в публичные дома. И говорят, что женщин убили их же родственники… Я просто говорю об обычаях. Спроси любого, даже самого маленького пацана, спроси его: «Что ты будешь делать, если твоя сестра загуляет?» Любой тебе ответит: «Убью!» 18
Неписаные правила для женщин: от государственных учреждений к общественным местам
Центральное место в борьбе Рамзана Кадырова за моральный облик чеченских женщин занимают вопросы ношения подобающей одежды и головного платка. В 2007 г. он дал старт реализации специальной программы возрождения морально-нравственных ценностей чеченской молодежи, не последнее место в которой отводилось женской скромности. 20
К осени 2007 г. президент республики открыто говорил, в том числе по телевидению, что все женщины, работающие в госучреждениях, должны надеть платки, причем незамедлительно. 21
В ноябре 2007 г. в интервью руководству республиканских телеканалов «Грозный» и «Вайнах» Кадыров в очередной раз озвучил свою позицию по вопросу о том, как следует одеваться женщинам, и критиковал Министерство культуры за то, что его сотрудницы сами продолжают ходить с непокрытой головой:
«Сегодня меня очень беспокоит одежда наших девушек. Наши невесты, порой, предстают перед свекровью, родственниками жениха, извините, почти обнаженными с непокрытой головой. На улицах появляются в мини юбках с распущенными волосами. Менталитет нашего народа не позволяет этого. Я бы очень хотел, чтобы чеченская девушка выглядела как истинная мусульманка, соблюдающая обычаи и традиции своего народа. Здесь главная роль должна принадлежать Министерству культуры республики. Но, обратите внимание, как ходят сами сотрудники Министерства? Нами дано уже указание, чтобы во всех свадебных салонах были представлены образцы национальной женской одежды. Комитет по делам молодежи планирует пригласить известных модельеров для пошива единой формы для молодежных учебных заведений.» 22
К концу 2007 г. женщины, работающие в госсекторе, включая телеведущих, чиновников, учителей и даже работников аппарата республиканского уполномоченного по правам человека, являлись на службу в головных платках. 23
В том же году в Чечне было введено обязательное ношение головного платка школьницами и студентками. Нарушителей попросту не пропускали в учебные заведения, несмотря на то, что новые требования не имели под собой никаких правовых оснований. 24
Проректор Чеченского госуниверситета Мохдан Керимов с воодушевлением отстаивал перед журналистами необходимость ношения студентками головного платка, уже традиционно ссылаясь не на правовые нормы, а на обычаи чеченского народа: «Девушка у нас платком покрыта со дня существования чеченской нации. Требуем, чтобы ходили в платках. Требуем, чтобы у Чеченского государственного университета было чеченское лицо». 25
В аналогичной ситуации оказалась и автор этого доклада, когда в мае 2008 г. попыталась пройти в ЧГУ с непокрытой головой. Пропустить ее к руководству для выяснения вопроса охрана отказалась и полностью проигнорировала объяснения, что она не чеченка и не мусульманка и что сам запрет – в принципе незаконный. Охрана твердо стояла на своем: для прохода в здание «все женщины должны быть в платке, независимо ни от чего». 27
Две сотрудницы ЧГУ, просившие не называть имен, рассказали Хьюман Райтс Вотч, как молодые охранники регулярно проверяют «правильность» их одежды и внезапно заходят в аудитории, в том числе во время занятий, чтобы убедиться, что все женщины, включая преподавателей, носят платок. Они считали это «глубоко унизительным» как для них самих, так и для других сотрудниц университета. 28
В декабре 2008 г. руководство ЧГУ выражало решительное несогласие с тем, что требование о ношении женщинами на территории университета головного платка противоречит российской конституции, настаивая на том, что никаких конституционных нарушений нет, поскольку элементы униформы приняты во многих учебных заведениях не только страны, но и мира. 29
Не видел в этом проблемы и председатель Комитета по законодательству, законности, государственному строительству и местному самоуправлению Народного собрания парламента ЧР Момпаш Мачуев: «Законы нашей республики строго соответствуют федеральным. Все нормативные акты, которые принял и собирается принимать парламент Чеченской Республики, проходят проверку на соответствие федеральному законодательству». 30 Строго говоря, против этого трудно спорить, поскольку вопросы ношения женщинами головного платка, как и многие другие правила, вводимые в Чечне при Рамзане Кадырове, лежат вне правового поля и не представляются на утверждение парламента. 31
В течение 2009 – 2010 гг. обязательное ношение головных платков постепенно распространилось не только на государственные учреждения, но и на все общественные места, и женщин без платков перестали пускать и на мероприятия увеселительного характера. 32
Когда этот доклад готовился в печать, появилась информация уже об официальном оформлении обязательного ношения головного платка женщинами – государственными служащими. В опубликованном в СМИ циркулярном письме от 25 января 2011 г. за подписью руководителя администрации главы и правительства ЧР М.Селимханова указывается на необходимость «неукоснительного исполнения поручения Главы Чеченской Республики Р.А.Кадырова (совещание от 16 декабря 2010 г.) о приведении формы одежды сотрудников ваших организаций в соответствие с нормами служебной и вайнахской этики. … Рабочая форма сотрудниц: соответствующий головной убор, платье и юбки – ниже колен, рукав – три-четверти длины руки». 33
Реакция международного сообщества
В июне 2010 г. вопросы насаждения неписаного дресс-кода и другие нарушения прав женщин в Чечне оказались в поле зрения Совета Европы. В докладе Парламентской ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ) докладчик по Северному Кавказу Комитета ПАСЕ по юридическим вопросам и правам человека Дик Марти весьма критически оценил ситуацию в регионе по итогам своей поездки по Чечне, Ингушетии и Дагестану весной того же года. В части положения женщин в Чечне он отметил:
«Что касается связи между религиозной практикой и правами женщин, то нам поступали сообщения об унижающем достоинство обращении, которому женщины подвергались после введения норм, прямо продиктованных режимом, которым руководит нынешний президент Чеченской Республики. Женщины, которых застали на улице с непокрытой головой, подвергаются публичному унижению на местном телевидении. В нарушение российского законодательства чеченские суды сегодня применяют нормы шариатского права. В результате, например, родственники умершего мужа могут забрать у вдовы всех детей старше 12 лет и все ее имущество. Такое преобладающее отношение к женщине не может быть оправдано ссылками на традиции и культурную специфику. Это недопустимая ситуация, которая, к тому же, нередко усугубляется действиями и заявлениями со стороны местной власти. « 38
Международно-правовые и национальные законодательные стандарты
Насаждение в Чечне исламского дресс-кода для женщин нарушает права последних на неприкосновенность частной жизни, на личную автономию, на свободу выражения убеждений и на свободу мысли, совести и религии. Это также является формой запрещенной в международном праве дискриминации по гендерному признаку.
Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 г., гарантируя право на свободу религии, уточняет, что «никто не должен подвергаться принуждению, умаляющему его свободу иметь или принимать религию или убеждения по своему выбору». 39
Статья 8 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. обязывает государство обеспечивать право на неприкосновенность частной жизни и на личную автономию, включая право самостоятельно выбирать одежду. Статьи 9 и 10 гарантируют свободу религии и выражения убеждений, причем Европейский суд по правам человека исходит из того, что это распространяется и на действия, которые воспринимаются «государством или любой частью населения» как «оскорбительные, шокирующие или неуместные». 41 Статья 9 оставляет за государством право на определенное регулирование ношения религиозной одежды «в интересах общественного спокойствия», однако власти должны быть способны обосновать общественную необходимость этих требований и законодательно оформить их. При этом государство не вправе принуждать отдельного человека к соблюдению какого-либо конкретного религиозного дресс-кода. Политика властей Чеченской Республики по принуждению женщин к соблюдению исламских предписаний в одежде, проводимая, как представляется, с молчаливого согласия федерального центра, не имеет под собой правовых оснований и противоречит обязательствам России по Европейской конвенции. 42
Насаждение исламского дресс-кода для женщин противоречит федеральным конституционным гарантиям свободы совести:
«Каждому гарантируется свобода совести, свобода вероисповедания, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними.» 46
Наконец, в Конституции Чеченской Республики в полном соответствии с федеральной конституцией подтверждается, что она является светским государством, в котором «никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной». 47
II. Насаждение исламского дресс-кода в Чечне летом–осенью 2010 г.
Документированные ниже случаи имели место в Грозном с июня по сентябрь 2010 г. включительно.
Июнь 2010 г.: обстрелы из пейнтбольных ружей
В июне 2010 г. появились сообщения о том, что в центре Грозного некие люди, среди которых были и сотрудники правоохранительных органов, обстреливают из пейнтбольных ружей женщин с непокрытой головой. По данным авторитетного онлайнового информагентства, по меньшей мере в одном случае пострадавшая была госпитализирована. 48
В сентябре мы опросили в Чечне двух пострадавших в таких эпизодах и трех очевидцев. 49
25-летняя женщина рассказала, как ее обстреляла краской группа мужчин, судя по форме – местных силовиков:
У подруги моей всю юбку заляпало. Ей по ногам попало, и она упала на тротуар. Я все еще пыталась в себя прийти, и тут в окне [машины] мужское лицо показалось. Хохочет во весь рот. Потом высунулся, на нас стал показывать. Он в черном был, как «кадыровские» ходят. И остальные в машине – они тоже высунулись поиздеваться – тоже в этой форме были… Синяк я только дома рассмотрела – огромный такой. С тех пор я из дома с непокрытой головой не выхожу.» 50
По словам еще одной пострадавшей (29 лет), 6 июня во второй половине дня она шла по тому же проспекту Путина в компании двух молодых женщин. Все были с непокрытой головой. В какой-то момент рядом с ними остановились две машины. Находившиеся в них бородатые мужчины в черной форме, по виду – местные силовики, обстреляли женщин шариками с розовой и голубой краской с криками: «Прикройте волосы, шлюхи!» Прохожие-мужчины поддержали их действия одобрительными комментариями: «Так вам и надо, бесстыжие!» 51
Укрывшись в ближайшем магазине, женщины вызвали такси. Уже из машины они увидели, что «весь проспект буквально залит краской: розовой, зеленой, желтой, голубой». Наша собеседница заявила, что лично знакома с 12 женщинами, которых на той же неделе обстреляли из пейнтбольных ружей. Она собиралась жаловаться в прокуратуру, но семья и начальник на работе отговорили ее, сославшись на возможные последствия для нее самой, для всей семьи и для ее работодателя. 52
40-летняя жительница Грозного рассказала нам о еще двух аналогичных случаях в центре чеченской столицы, которые она наблюдала лично. Судя по тому, что она слышала от друзей и родственников, она оценила общее число пострадавших «где-то от 50 до 60», хотя Хьюман Райтс Вотч не удалось получить подтверждение этой информации. Она также утверждала, что после нескольких дней постоянных обстрелов краской многие ее знакомые стали покрывать голову и требовать этого от своих дочерей. 53
В распоряжении Хьюман Райтс Вотч имеется экземпляр такой листовки, которую мы приводим здесь с сохранением стиля оригинала:
Хотим вам напомнить, что каждая чеченка, согласно нормам, традициям ислама, нашим обычаям, ОБЯЗАНА НОСИТЬ ПЛАТОК.
Неужели вам не противно, вызывающе одевшись, с непокрытой головой, слышать в свой адрес непристойные «комплименты» и предложения? ОДУМАЙТЕСЬ.
Сегодня мы вас обливали краской. Это всего лишь ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ.
НЕ ЗАСТАВЛЯЙТЕ НАС ПРИБЕГАТЬ К БОЛЕЕ ЖЕСТКИМ МЕРАМ. «
По информации целого ряда источников, в том числе в НПО по правам женщин, 55 обстрелы из пейнтбольных ружей прекратились в середине июня. По-видимому, это произошло потому, что цель была достигнута: в течение по меньшей мере нескольких недель женщины, как правило, старались не выходить в город с непокрытой головой. 56
Комментируя ситуацию в эфире телеканала «Грозный» 3 июля 2010 г., Рамзан Кадыров недвусмысленно высказался в поддержку этой беззаконной практики, выразив готовность «объявить благодарность» неизвестным ревнителям нравственности. Он добавил, что женщины получили по заслугам и что они должны были бы от стыда «просто исчезнуть с земли, запереться дома». 57 Такие заявления равнозначны открытому санкционированию республиканским руководством физических посягательств и публичного унижения женщин.
Хьюман Райтс Вотч не располагает сведениями о какой-либо реакции на слова Кадырова со стороны федерального центра.
Травля и давление на женщин во время Рамадана и в последующий период
По прошествии нескольких недель после обстрелов из пейнтбольных ружей в центре Грозного вновь, хотя и осторожно, стали появляться женщины с непокрытой головой. 58 Новый виток агрессивной кампании за соблюдением женщинами «скромности» в одежде пришелся на середину августа, примерно в одно время с началом Рамадана.
В первые дни мусульманского священного месяца в центре Грозного появились группы мужчин в традиционной для мусульман одежде свободного покроя, выступавших от имени республиканского муфтията. Они подходили к женщинам, публично стыдили их за нескромность и раздавали брошюры с подробным описанием дресс-кода, приличествующего мусульманкам. В частности, говорилось, что голова должна быть покрытой, длина юбки – намного ниже колена, рукавов – до запястья. Ниже приводятся выдержки из этого наставления для чеченских женщин:
«Дорогая исламская сестра, сегодня Чечня хочет соблюдать благопристойность и нравственность. Мусульманка, показывай своей одеждой чистоту, нравственность, а самое главное – веру. Своей одеждой и своей нравственностью ты сохраняешь честь себе, своим родным и родителям!» 59
Контролировать внешний вид женщин предлагалось мужчинам:
«К сожалению, приходиться признавать: на улицах мы видим ужасную картину. Мы не обвиняем в этом женщин. Главная вина лежит на мужчинах. Жена не сойдет с ума, если муж не сойдет. Нам нужна ваша помощь, мужчины. Из всего, что мы видим, самое ужасное – это одежда некоторых женщин. Но еще ужаснее то, что мужчины так разрешают одеваться своей сестре, жене, дочери, не считая такую одежду плохой.» 60
К «представителям муфтията» вскоре присоединились агрессивно настроенные молодые люди, которые стали хватать женщин за рукава, подолы, волосы и неприкрытые места рук, отпуская при этом скабрезные и оскорбительные замечания. Такая травля продолжалась до конца Рамадана, то есть до середины сентября. Наличие устойчивой практики подтверждается нашими многочисленными интервью с пострадавшими и свидетелями посягательств на женщин. 61
Так, 27-летняя женщина, навещавшая родственников в Чечне, рассказывала, как в августе 2010 г. шла по центральному проспекту Грозного с младенцем на руках и трехлетним сынишкой. В какой-то момент ее неожиданно обступили четверо угрожающе настроенных мужчин в мусульманской одежде. На улице стояла жара, и наша собеседница была в юбке до колена и легкой майке с короткими рукавами. На голове у нее была «полоска» – свернутая в несколько раз косынка, оставлявшая большую часть волос открытой. Мужчины принялись хватать ее за неприкрытые участки рук и кричать, что она ведет себя недостойно и постыдно. В первый момент женщина оказалась застигнутой врасплох:
«Поначалу я почти дар речи потеряла. Это было так отвратительно! А потом собралась – и давай орать на них, что я замужем, что у меня двое детей, что я в жизни своей ничего позорного не делала, так что у них права нет такого – меня стыдить. Говорю им, что у меня муж есть и брат, что прямо сейчас позвоню им, чтобы пришли и разобрались. Когда мобильник достала, они немного стушевались. Один – он вроде как за главного у них был – говорит: «Не надо никому звонить. Не устраивай скандала. У нас приказ с самого верха. Мы не можем этого не делать, поняла?»
И знаете что? Я все поняла. Прекрасно поняла, что ты должна играть по их правилам или они тебе жизни не дадут. А поскольку играть по их правилам я не собиралась, то на следующий день взяла обратные билеты на Москву. Но мне-то было куда уехать. А тем женщинам, у кого там дом – им куда? Им деваться некуда, только молчать да терпеть.» 62
Мы располагаем сведениями о двух случаях во время Рамадана, когда в травле женщин за несоблюдение исламских канонов в одежде участвовали сотрудники местных силовых структур. В первом случае трое милиционеров, зашедших в продуктовый магазин в Грозном, обнаружили, что продавщица стоит за прилавком с непокрытой головой. Они стали позорить ее, потребовали дать номер телефона хозяйки, велели последней немедленно явиться и приказали, чтобы все работники были одеты «как положено», пригрозив в противном случае «серьезными проблемами». 63
Второй случай документирован нами на основании свидетельства 44-летней Хеды, которая была очевидцем вопиющего инцидента в центре Грозного в конце августа. На проспекте Путина она увидела, как семь или восемь вооруженных бородатых мужчин в черной форме тащат молодую женщину к большому мусорному контейнеру. Эта 19-летняя девушка, которую здесь для удобства изложения мы называем условно Фатимой, была с длинными распущенными волосами и в длинном, но облегающем платье. Она билась в истерике, пытаясь вырваться, в то время как мужчины глумились над ней, называя ее проституткой и говоря, что ей место на помойке. Превозмогая собственный страх, Хеда вступилась за Фатиму, которую мужчины тянули за руки и волосы. Она вцепилась в девушку и стала кричать: «Что вы делаете? Отпустите ее!» Мужчины попытались прогнать Хеду, но та не сдавалась и кричала все громче. В итоге Фатиму оставили в покое. 64
После этого Фатима рассказала Хеде, как все началось. По ее словам, она шла по улице одна и в какой-то момент поравнялась с двумя припаркованными у тротуара машинами. Находившиеся в них молодые люди в черной форме, насколько Фатима могла понять – «кадыровцы», стали окликать ее, как будто пытаясь познакомиться. Затем они выскочили из машин и стали преследовать Фатиму, окружили ее и стали говорить непристойности. Когда она попросила оставить ее в покое, мужчины стали вести себя агрессивнее, говоря, что если бы она была одета прилично и носила платок, то никто бы к ней не приставал. Фатима огрызнулась, и они заорали, что девушка специально оделась так, чтобы привлекать мужское внимание и «соблазнять». Потом они попытались затолкать ее в мусорный контейнер и, скорее всего, добились бы своего, если бы не вмешательство Хеды. 65
Несколько инцидентов уже после окончания Рамадана свидетельствуют о том, что попытки насаждения исламского дресс-кода для женщин, хотя и стали менее агрессивными по форме, но отнюдь не прекратились. Так, в середине октября 2010 г. сотрудница местной НПО, которая размещается в Доме печати в центре Грозного – большом здании, где находятся офисы целого ряда республиканских СМИ и неправительственных организаций, по телефону сообщила Хьюман Райтс Вотч, что 8 октября чиновники из Министерства информации организовали собрание всех арендаторов. На этом собрании женщинам было прямо сказано, что их не будут пропускать в здание с непокрытой головой. 66
Несколько десятков женщин, с которыми мы встречались в Чечне, говорили, что считают такое насаждение «нравственности» глубоко оскорбительным, но не решаются открыто протестовать, опасаясь за безопасность свою и своих близких. 67 Как заметила одна из них:
«Это настолько унизительно. И у тебя нет выхода, кроме как надеть эту косынку: потому что если они тебя, скажем, ударят, а они могут, то твои братья не смогут это так оставить, им придется разбираться, и те их просто убьют. Ты одеваешься по их правилам даже не потому, что боишься за себя, а чтобы не подставлять семью. « 68
Реакция федерального центра и республиканских властей
После официального запроса Генеральной прокуратуры в прокуратуру ЧР в связи с сообщениями об обстрелах женщин из пейнтбольных ружей (в распоряжении Генеральной прокуратуры имелся даже видеоролик с записью одного из инцидентов) выяснилось, что уголовных дел по таким фактам не возбуждалось. Какие-либо другие свидетельства того, что федеральные власти тем или иным образом реагировали на незаконную практику насаждения исламского дресс-кода для женщин в Чечне, в открытом доступе отсутствуют.
Упомянутый выше единственный известный федеральный запрос был инициирован Уполномоченным по правам человека в РФ Владимиром Лукиным, который 22 сентября 2010 г. предложил заместителю генерального прокурора Ивану Сыдоруку разобраться с сообщениями о пейнтбольных обстрелах женщин в Чечне. 69 Со своей стороны, Уполномоченный по правам человека в ЧР Нурди Нухажиев отрицал факты нападений на женщин, подчеркивая, что никаких жалоб такого рода к нему не поступало. 70 Аналогичную позицию еще в начале лета озвучивал и руководитель пресс-службы грозненской мэрии Ильяс Мациев. 71
Из ответа Генпрокуратуры также следовало, что по факту опубликования в интернете «видеоролика обстрела неизвестными лицами женщин на проспекте им. В.В. Путина в г. Грозном 74 прокуратурой республики … вынесено постановление о направлении соответствующих материалов для решения вопроса об уголовном преследовании по ст. 213 УК РФ» (хулиганство). 75 На момент подготовки этого доклада мы не располагали никакими сведениями о привлечении нападавших к уголовной ответственности, а должностных лиц – к дисциплинарной, за непроведение тщательной проверки заявлений.
Публичной реакции на развернутую в Чечне кампанию по насаждению «нравственности» и ее тяжелые последствия для женщин не наблюдалось ни со стороны президентской администрации, ни со стороны каких-либо федеральных политических структур. Рамзан Кадыров так и не услышал – по крайне мере, публично – от федерального центра, что его заявления по этому вопросу некорректны, противоречат российскому законодательству и поощряют беззаконие.
III. Рекомендации
Правительству Российской Федерации
Парламенту Российской Федерации
Международным Партнерам России
Международные партнеры России, в особенности члены Евросоюза и США, должны продвигать предложенные здесь рекомендации российскому правительству в рамках многостороннего и двустороннего диалога с Москвой, призывая российскую сторону:
Совету Европы
Заключительные положения
Памяти нашей коллеги и друга, Наташи Эстемировой, которая очень хотела, чтобы Хьюман Райтс Вотч занялся ситуацией женщин в Чечне и приняла бы участие в этом исследовании, если бы не была убита в июле 2009 года.
Основные исследования при подготовке настоящего доклада проводились заместителем директора московского офиса Хьюман Райтс Вотч Таней Локшиной, она же является его автором. В работе над докладом также принимали участие сотрудник Отделения по Европе и Центральной Азии Эрика Лэлли и интерн того же отделения Дэниэл Шерон.
Редакция: Рейчел Денбер, и.о. директора по Европе и Центральной Азии; Джо Сондерс, зам. директора по программам; Эшлин Рейди, старший юрисконсульт; при участии Вероники Сзенте Голдстон, директора по правозащитному лоббированию отделения по Европе и Центральной Азии. Подготовка к публикации: Анна Лоприор, Грейс Чои, Фицрой Хепкинс.
Перевод на русский: Игорь Гербич.
Карта: Майкл С. Миллер.
Фотография на обложке: Диана Маркосян.
Хьюман Райтс Вотч выражает искреннюю благодарность всем тем, кто поделился с нами своими рассказами о пережитом. Мы надеемся, что этот доклад поможет прекратить нарушения прав человека в регионе и привлечь к ответственности лиц, причастных к нарушениям, в том числе в отношении женщин.
Хьюман Райтс Вотч с признательностью принимает финансовую поддержку нашей работы со стороны индивидуальных и институциональных доноров, в том числе KENSHINKAI и еще двух анонимных доноров из Японии.
Приложение
Мы публикуем данный документ как приложение к докладу с целью максимально разъяснить позицию Хьюман Райтс Вотч по вопросу как насаждения религиозной одежды и символики, так и установления ограничений на религиозную одежду и символику.
Ограничения на религиозную одежду и символику в европейских странах. Декабрь 2010 г.
В последнее время все больше европейских государств вводят ограничения на ношение религиозной одежды в общественных местах или рассматривают такую возможность. В первую очередь это связано с идущими в Европе спорами об исламских канонах в женской одежде, отражающими напряженность в обществах, которые, сталкиваясь с нарастанием многообразия, мучительно ищут ответы на целый комплекс вопросов, связанных с интеграцией, национальной идентичностью и безопасностью.
Хотя значительная часть предлагаемых и принимаемых мер носит внешне нейтральный характер запрета на ношение любой религиозной одежды или символики, основные дебаты в обществе и государстве идут вокруг разновидностей религиозного «дресс-кода» для женщин-мусульманок: хиджаба – платка, закрывающего волосы, никаба – одежды, закрывающей всю голову и оставляющей только щель для глаз; и бурки, или паранджи, – покрова, скрывающего женщину с головы до ног, включая лицо.
Достоверные и полные данные о том, сколько женщин в Европе полностью скрывают лицо, отсутствуют, но такие случаи явно остаются единичными. Оценки по Франции колеблются в пределах от 700 до 2 тыс.; по Дании – от 150 до 200; по Бельгии – в пределах 300 – 400.
Во Франции закон запрещает государственным служащим, включая преподавателей, открыто носить религиозные символы, а учащимся в государственных школах – демонстрировать свою религиозную принадлежность. Последнее относится, в частности, к мусульманскими головным платкам, сикхским тюрбанам и иудейским шапочкам-кипам. Власти говорят, что запрет распространяется и на «крупные» христианские кресты, но пока он не применялся к «нормальным» крестикам на шее. В Германии восемь из шестнадцати земель законодательно запретили учителям в государственных школах ношение религиозной одежды и открытую демонстрацию религиозной символики, причем из парламентских дебатов и разъяснительных документов явно следует, что главной мишенью этого запрета служит мусульманский головной платок. В двух землях пошли еще дальше, полностью или частично распространив запрет на остальных государственных служащих.
В сентябре 2010 г. французский парламент запретил появление в общественных местах с полностью закрытым лицом. Прямо направленный против паранджи, в октябре этот закон был одобрен Конституционным советом. Теперь принуждение женщины к ношению такого рода покрова наказывается годом тюрьмы и штрафом в 30 тыс. евро. После его вступления в силу в полном объеме весной 2011 г. штрафу до 150 евро будут подвергаться и сами женщины, которых, к тому же, могут принудительно отправить на курсы «гражданственности».
Аналогичный закон в апреле прошел нижнюю палату бельгийского парламента и ожидает одобрения сенатом. В июне испанский сенат специальной резолюцией призвал власти запретить ношение в общественных местах одежды или аксессуаров, полностью скрывающих лицо, сославшись на то, что большинство испанского общества считает паранджу «дискриминирующей, причиняющей вред и противоречащей достоинству женщины и реальному и эффективному равенству между мужчинами и женщинами». Правительство в ответ обещало включить такой запрет в новую редакцию закона о свободе религии. Аналогичные намерения обозначены и в октябрьском соглашении о создании коалиционного правительства в Нидерландах. Сходные меры общенационального охвата предлагаются в целом ряде других стран, включая Италию, Великобританию и Данию; на муниципальном уровне это кое-где уже реализуется в Бельгии, Нидерландах, Испании и Италии.
В связи с этим возникают довольно непростые вопросы о взаимоотношении различных групп основных прав и свобод, в частности между комплексов прав, связанных со свободой совести и религии, и правами женщин. Встает вопрос и об отношении государства к религии и традициям, в том числе о том, как, когда и где государство вправе ограничивать ношение религиозной одежды и демонстрацию религиозной символики.
Международное право о религиозной одежде и символике
Международные нормы о правах человека гарантируют каждому человеку право на свободу религии, включая свободу публично или в частном порядке исповедовать свои религиозные убеждения посредством отправления религиозного культа, выполнения религиозных предписаний и обрядов, а также учения. С другой стороны, государство обязано обеспечивать неприкосновенность частной жизни, включая право на личную автономию – например, возможность самостоятельно определять, как одеваться дома и в общественных местах. Государство также обязано обеспечивать право на равенство и свободу от дискриминации, в частности по признаку религии или пола. Наконец, государство несет обязательства по защите прав религиозных меньшинств, находящихся в границах его юрисдикции.
Комитет ООН по правам человека разъясняет, что отправление культа включает в себя демонстрацию символики, а выполнение религиозных предписаний и обрядов может включать ношение определенной одежды или головного покрова.
Как и подавляющее большинство других прав, свобода религии и право на личную автономию не являются абсолютными, или безоговорочными. Государство может налагать на их осуществление определенные ограничения, но только при наличии убедительных оснований их необходимости для защиты общественной безопасности, общественного порядка, здоровья или нравственности населения или основных прав и свобод других лиц. Такая оговорка предполагает наличие действительно веских оснований.
Правительства, которые пытаются запретить появление в общественных местах в одежде, полностью закрывающей лицо, пока не смогли убедительно обосновать, почему ношение такой одежды настолько опасно, что дает законные основания для его ограничения вплоть до полного запрета. К тому же международное право требует, чтобы любые ограничения свободы религии были недискриминационными и соразмерными. Хотя обсуждаемые и уже действующие запреты носят формально нейтральный характер, никто не скрывает, что они направлены против паранджи, и, соответственно, в большей степени будут сказываться на женщинах-мусульманках. Другими словами, на практике они носят дискриминационный характер.
Некоторые заявленные основания для введения запрета на появление в общественных местах с полностью закрытым лицом могут быть вполне законными (как в случае с необходимостью установления личности или необходимостью оградить женщин от угнетения), однако получаемый на выходе тотальный и публичный запрет, включая санкции в отношении самих женщин, является избыточным. Заявленные законные цели могут быть достигнуты и менее ограничительными средствами, которые частично рассматриваются ниже.
Хьюман Райтс Вотч известно о доводах сторонников запрета, которые говорят, что ислам не санкционирует и не предписывает ношение одежды, полностью скрывающей лицо и тело, и что это, скорее, связано с культурными традициями, имеющими специфическую историко-географическую привязку. Теологические дебаты не входят в круг нашей компетенции. Для нас важно, что не дело государства определять или толковать значение религиозных символов. Решающая роль здесь принадлежит человеку, который сам для себя определяет форму выражения своих религиозных взглядов. Право на свободу мысли, совести и религии распространяется не только на представителей религиозных меньшинств, но и на «раскольников» внутри религиозного большинства и атеистов. Международные нормы о правах человека не позволяют государству ни запрещать, ни навязывать какие-либо определенные религиозные убеждения или формы их выражения.
Позиция международных институтов
Профильные международные институты выступают против ограничений на ношение головного платка и паранджи. Комиссар Совета Европы по правам человека Томас Хаммарберг назвал тотальные запреты паранджи и никаба «безграмотным вторжением в личную жизнь», подчеркнув незыблемость права каждого свободно исповедовать свою религию и не подвергаться дискриминации. Против запретов высказываются генеральный секретарь и Парламентская ассамблея Совета Европы. Комитет ООН по правам ребенка выразил обеспокоенность в связи с тем, что запрет на религиозную символику в школах может противоречить основополагающему принципу приоритета интересов ребенка и праву на образование, призвав французские власти не допускать в школьном образовании случаев отторжения или маргинализации детей в связи с новым законодательством.
Европейский суд по правам человека довольно либерально трактует право властей ограничивать ношение религиозной одежды государственными служащими и в государственных учреждениях. В нескольких случаях суд отказывал заявителям, которые пытались оспаривать запрет на ношение тюрбанов и головных платков учащимися и преподавателями в школах и вузах. В Страсбурге также не нашли ничего предосудительного в недавно введенном во Франции порядке, в соответствии с которым сикх должен снимать тюрбан для фотографии на водительское удостоверение. (Жалоб на ограничение ношения во Франции иудейской кипы суд еще не рассматривал).
Хьюман Райтс Вотч не разделяет позицию ЕСПЧ по этим делам. Мы считаем, что в Страсбурге не отнеслись с должным вниманием к необходимости наличия у государства веских оснований для таких ограничений, к их последствиям для заинтересованных лиц (в том числе для мужчин-сикхов во Франции), а также к дискриминации, которой будут в итоге подвергаться женщины и девочки, носящие головные платки. По многим жалобам суд выносил решение, даже не предложив правительству обосновать те или иные ограничения.
С другой стороны, при рассмотрении жалобы против Турции в феврале 2010 г. Европейский суд по правам человека установил, что тотальные ограничения на появление в общественных местах в религиозной одежде, применяемые к представителям меньшинства, нарушают право последних на свободу религии. Не исключено, что и запрет на появление в общественных местах с полностью закрытым лицом может быть также признан нарушением международных норм о правах человека.
Отношение Хьюман Райтс Вотч к вмешательству государства в вопросы религиозной одежды и символики
По вопросу о том, следует ли в принципе покрывать голову или закрывать лицо, Хьюман Райтс Вотч никакой позиции не занимает. Мы выступаем против политического принуждения: как против требования обязательного ношения хиджаба, никаба или паранджи, так и против тотальных запретов на ношение религиозной одежды. В той мере, насколько это имеет отношение к свободе религии, мы отстаиваем это право точно так же, как и право на свободу выражения мнений: мы выступаем за право свободно выражать мнения, которые кто-то считает противоречащими принципам человеческого достоинства, толерантности и уважения и которые могут кого-то сильнейшим образом задевать. Мы исходим из того, что свобода религии и свобода выражения мнений являются основополагающими в демократическом обществе.
Мы также выступаем против законодательных запретов на ношение религиозной символики государственными служащими в рабочее время, в том числе учителями, если только не доказано, что это прямо мешает им исполнять свои обязанности. Власти могут запретить учителям в государственных школах открытый прозелитизм, но этот вопрос может быть решен дисциплинарными средствами и внутри самого учебного заведения на индивидуальной основе. Разрешение отдельным госслужащим демонстрировать религиозные убеждения через ношение религиозной символики не подразумевает поддержки государством той или иной религии, не подрывает нейтралитета государства в этом вопросе и не мешает служащему в работе. Напротив, это служит наглядной демонстрацией уважения государством религиозного многообразия.
Запрет на ношение одежды, полностью скрывающей лицо, может быть оправданным для определенных профессий, когда доказано, что это мешает исполнению прямых профессиональных обязанностей. Например, мы не стали бы возражать против требования находиться с открытым лицом для государственных служащих, в функции которых входит общение с гражданами, или для учителей в государственных школах. Но здесь речь идет именно о случаях, когда без открытого лица обойтись невозможно. При этом мы вообще не видим законных оснований, чтобы ограничивать ношение религиозной символики, не закрывающей лицо: головного платка, кипы, распятия или тюрбана.
Страны, где женщины обязаны носить хиджаб, никаб или паранджу
Хьюман Райтс Вотч выступает против принуждения женщин к соблюдению религиозных предписаний в одежде, как это имеет место в Ачехе, Саудовской Аравии, Иране, некоторых районах Сомали, секторе Газа, российской Чеченской Республике и в контролируемых талибами районах Афганистана. Мы считаем это нарушением прав женщины на личную автономию и на свободу мысли, совести и религии. Основываясь, в том числе, и на собственной информации, мы исходим из того, что религиозные мотивы в политике и практике государства порой негативно сказываются на правах женщин и что под прикрытием религии женщины и девочки подвергаются насилию и угнетению.
Введение государством запретов или обязательного ношения религиозной одежды и позиция большинства общества
Хьюман Райтс Вотч отвергает ссылки на то, что существующие в некоторых мусульманских и европейских станах те или иные требования по регламентации ношения скрывающей лицо одежды всего лишь отражают преобладающие национальные традиции. Универсальные нормы о правах человека охватывают всех людей и предусматривают особую защиту для представителей меньшинств, нередко – вопреки законам, отражающим ограничительные традиции. Не следует забывать и том, что многие ограничительные законы – как запрещающего, так и предписывающего характера – появились относительно недавно.
В равной мере нас не убеждают и доводы о том, что обязательное ношение закрывающей лицо одежды связано со сложившимися в обществе представлениями о порядочности по аналогии с законами, запрещающими появляться голым в общественных местах. Здесь важно отметить, что последние имеют характер практически универсальных норм, не сопровождаются ущемлением других прав и не способствуют этому, а также не вызывают заметных споров. Напротив, обязательное ношение закрывающей лицо одежды, особенно никаба и паранджи, ассоциируется с серьезными нарушениями прав и свобод. Вопросы цели и смысла этого в разных общинах и странах трактуются по-разному и вызывают ожесточенные споры в самой мусульманской среде.
Не меньшим ущемлением прав женщин являются и ограничения или запреты на появление в обществе в закрывающей лицо одежде. Как и все женщины, мусульманки должны иметь право выбирать одежду по своему усмотрению, равно как и право самостоятельно определять свою жизнь и формы выражения своей веры, идентичности и нравственности.
Паранджа и подчиненное положение женщины
Один из главных аргументов сторонников ограничений или запретов состоит в том, что это способствует раскрепощению женщин, которых принуждают закрывать лицо. Для многих закрытое лицо служит символом угнетения и подчиненности мусульманок. Паранджа ассоциируется с талибами, которые систематически ущемляли основные права и свободы афганских женщин, что привело к самой низкой продолжительности их жизни в регионе и к одному из самых высоких показателей материнской смертности.
Однако обобщения в области угнетения женщин чреваты негативными последствиями для одного из основополагающих принципов гендерного равенства: любой человек вправе сам определять свою судьбу и частную жизнь, принимая решения личного характера без вмешательства со стороны государства или других субъектов. Разумеется, есть женщины, которых прямо принуждают закрывать лицо или которые вынуждены делать это против своей воли под давлением мощных общественных стереотипов. С другой стороны, некоторые европейские мусульманки открыто говорят, что закрывают лицо по собственному сознательному выбору, стремясь таким образом выразить свою веру и подчеркнуть свою идентичность. Важно признать, что закрытое лицо может быть личным выбором женщины точно так же, как и другие проявления личной индивидуальности в форме убеждений или поведения, сформированные под влиянием общества, семьи или религии.
Право на личную автономию, составляющее основу прав женщин, понимается как элемент права на неприкосновенность частной жизни, которое гарантируется международными нормами о правах человека. Оно включает в себя право свободного принятия решений исходя из ценностей, убеждений, личных обстоятельств и потребностей человека. Реализация этого права предполагает свободу от принуждения и от незаконных ограничений. Личная автономия также предполагает право выбора для себя такого образа жизни, который в обществе могут посчитать предосудительным или вредным.
На практике трудно представить себе, как ограничительные законы для женщин могут служить интересам их равенства. Во Франции местные нормы и принятый в октябре общенациональный закон предусматривают для самих женщин целый ряд санкций, включая штрафы, курсы «гражданственности» и исправительные работы. Бельгийский закон, ожидающий окончательного одобрения сенатом, предусматривает для женщины до семи суток ареста.
Наши исследования показывают, что введенный в нескольких германских землях запрет на ношение головного платка для учителей вынудил часть набожных мусульманок (надежная статистика отсутствует) отказаться от выбранной профессии, что негативно сказалось на их независимости, положении в обществе и финансовом благосостоянии. Для тех, кого покрывать голову заставляет семья, блокирование доступа к определенным профессиям не станет защитой от угнетения. Более того, такая регламентация со стороны государства чревата, как представляется, усилением и в частном секторе дискриминации женщин, которые носят хиджаб. Результатом, скорее всего, станет ухудшение социального положения женщины.
Ссылки на раскрепощение женщины не убеждают даже в тех случаях, когда речь идет об одежде, полностью закрывающей лицо. Для женщины, которую заставляют носить ее, запрет на появление в таком виде в общественных местах может обернуться сменой «амбулаторной тюрьмы», как это называют критики, на тюрьму строгого режима, в которую может превратиться ее дом, если родственники вообще запретят ей выходить на улицу с открытым лицом. В этом смысле раскрепощению женщин больше способствовали бы не запреты и штрафы, а распространение в мусульманских общинах стойкого непринятия практики закрытия лица и вообще принуждения женщины к соблюдению жестких предписаний в одежде. Государственное принуждение и санкции против самих жертв не помогут искоренить угнетение. Необходимы разъяснительная работа, обеспечение доступа к социальной поддержке и экономическим возможностям, а также наличие эффективных средств правовой защиты от угнетателей.
Тех же, кто покрывает голову или закрывает лицо по собственной воле, любой запрет неизбежно поставит перед выбором между полноценным участием в жизни общества и исповедованием своей религии.
Ограничение сферы действия запрета государственными учреждениями/общественными объектами и общественным транспортом чревато не менее серьезными последствиями для повседневной жизни женщины, покрывающей голову или закрывающей лицо: самые простые вещи, такие как поездка на автобусе, посещение родительского собрания в школе, подача документов в муниципалитет и даже визит в больницу, неизбежно будут конфликтовать с религиозными убеждениями.
Ситуация с девочками, которые вынуждены одеваться в соответствии с требованиями семьи
Существует определенный конфликт между правом родителей воспитывать детей в соответствии с собственными убеждениями и правом детей на личную автономию, которое, к тому же, усиливается с возрастом. Международные нормы обязывают государство уважать ответственность, права и обязанности родителей в части обеспечения, по мере взросления, надлежащего общего руководства реализацией ребенком его основных прав. При этом разумные люди могут придерживаться, и нередко придерживаются, весьма несхожих взглядов на самые различные стороны воспитания – от духовного образования до режима питания ребенка.
По общему правилу, государство не должно вмешиваться в вопрос о том, вправе ли родители требовать от детей одеваться в соответствии с их собственными религиозными убеждениями, если только такое принуждение не связано с психологическим или физическим давлением. По мере приближения к 18-летнему возрасту ребенок должен пользоваться все более широкой личной автономией, в том числе в выборе одежды.
Хьюман Райтс Вотч придерживается мнения, что тотальные ограничения на ношение учащимися религиозной одежды и символики противоречат международным нормам о правах человека. Такие ограничения чреваты непропорциональными последствиями для религиозных меньшинств и стигматизацией их представителей, а также могут негативно сказываться на праве на образование, в особенности – нередко – для девочек. Любая школа вправе устанавливать общие требования к одежде учеников, однако такие требования должны учитывать особенности религий: ислама, сикхизма, иудаизма, христианства и др. Индивидуальные ограничения можно признать оправданными в том случае, когда администрация в состоянии доказать, что та или иная конкретная одежда, в том числе и полностью закрывающая лицо, мешает ребенку нормально учиться или принимать полноценное участие в жизни школы. В такой ситуации ограничение может быть обосновано защитой интересов ребенка.
В равной мере законы, обязывающие девочек находиться в школе с покрытой головой или закрывать лицо, нарушают международно-правовые нормы, требующие от государства уважать право родителей воспитывать детей в соответствии с собственными убеждениями и право ребенка на личную автономию, а также избегать принуждения в вопросах религии.
Запрет на ношение паранджи и никаба по соображениям безопасности
Тотальный запрет на ношение мусульманской одежды, полностью закрывающей лицо, является неадекватной реакцией на возникающую в ряде ситуаций законную и узкую необходимость установления личности. Контроль в аэропорту, увод ребенка из школы, общение с официальными лицами, обналичивание чека – это наглядные примеры случаев, когда человек должен подтвердить свою личность. Можно обойтись принятием достаточных, но деликатных мер, которые позволили бы устанавливать личность без ущерба для свободы вероисповедания. В упомянутых выше ситуациях женщину могли бы отвести в сторону для проверки женщиной же – охранником, учителем, должностным лицом или сотрудником банка. Виды религиозной одежды, не мешающие установлению личности, такие как хиджаб или сикхский тюрбан, вообще не должны подлежать ограничениям по соображениям безопасности.
Некоторые сторонники тотальных запретов ссылаются на необходимость поддержания общественного порядка и на существование в некоторых странах законов, запрещающих ношение масок в общественных местах за исключением особо оговоренных случаев (например, карнавалов). Нет никаких фактов, которые убедительно указывали бы на то, что никаб или паранджа представляют более серьезную угрозу общественному порядку, чем другие виды одежды, закрывающие лицо или его часть, такие как хирургическая маска, широко употребляемая для защиты от инфекций в общественных местах, или зимние головные уборы. Здесь можно также отметить, что за соблюдением существующих запретов на ношение масок в общественных местах на практике следят редко, если только речь не идет, скажем, о политической демонстрации. Наконец, такие запреты едва ли окажут сдерживающее воздействие на человека, решившегося на преступление, поскольку есть еще масса других способов, чтобы остаться неузнанным.
Запрет на ношение религиозной одежды и символики и принцип секуляризма
Международные нормы о правах человека обязывают государство не допускать дискриминации по религиозному признаку. Это означает, что в вопросах религии государство должно сохранять нейтралитет, выступая важным гарантом религиозной свободы. В некоторых странах Европы нейтралитет государства означает, что государственные институты должны воздерживаться от навязывания какой-либо конкретной группы религиозных взглядов, одновременно обеспечивая свободу выражения религиозных убеждений. Однако агрессивный секуляризм, когда государство пытается воспрепятствовать индивидуальным религиозным проявлениям, в том числе запрещая ношение в общественных местах одежды, ассоциируемой с той или иной религией, скорее подрывает принцип нейтралитета.
Существует четкое различие между институциональной демонстрацией религиозных символов, которая может быть воспринята как религиозная пропаганда, и индивидуальным проявлением личных религиозных взглядов государственными служащими.
Примечания:
источник: Human Rights Watch